Автор Admin Большой театр России продолжает свой 250-й сезон: к фестивалю-приношению «Майя и Родион» генеральный директор Валерий Гергиев повелел возродить «Мертвые души» Родиона Щедрина — легендарный спектакль Бориса Покровского из «золотого века» ГАБТ СССР (1977). Сравнить возобновление с оригиналом попытался Константин Черкасов.
«Давно доказано, что ни один спектакль не может жить более десяти—пятнадцати лет, превращается в мумию; спектакли не поддаются реанимации… Остается легенда; воспоминания не без участия воображения», — писал в своей горькой книге «Когда выгоняют из Большого театра» сам Борис Покровский.
На московской сцене исключений, доказывающих правило, было по большому счету только два. Во-первых, до сих пор идущий с аншлагами образец большого «сталинского» стиля — «Борис Годунов» (1948) Леонида Баратова в том же Большом театре. Во-вторых, пожалуй, «Севильский цирюльник» (1933) Константина Станиславского, хрупкое живое изящество которого Музтеатр Станиславского и Немировича-Данченко перестал показывать в середине 2000-х.
В обоих случаях постановки не выпадали из репертуара на долгие десятилетия, а потому новые вводы пусть и осуществлялись по некоей инерции, но все же «из ног в ноги» — отдельные детали могли пропадать, но общую форму спектакли продолжали удерживать. К спектаклям самого Покровского его слова применимы абсолютно: он предпочитал ставить заново. И не задумываясь убирал свое имя с афиш, если спектакль переставал быть на что-то похожим, но в репертуаре — для приглашения различных звезд — держался (так, например, было с вводом в его «Травиату» эстонской дивы Маргариты Войтес в 1982-м).
Нынешние «Мертвые души» — казус совершенно иной.
Постановка реконструирована практически с нуля, по воспоминаниям отдельных участников премьеры (в том числе Александра Ворошило — первого Чичикова), с привлечением архивных данных, но, безусловно, «не без участия воображения».
И, самое главное, после 40-летнего (!) перерыва. При всем том работа режиссера Ксении Шостакович и художника Альоны Пикаловой подается как «капитальное возобновление». Формулировка, конечно, лукавая — видимо, по мнению администрации, так продать спектакль удобнее, чем с более честным и более соответствующим зрелищу подзаголовком «спектакль по мотивам постановки Б. А. Покровского».
Но даже с этой оговоркой масштаб проведенной работы, в том числе исследовательской (костюмы отшиты точно по полному комплекту эскизов Вильяма Клементьева, сценография восстановлена подробно), впечатляет. Да и смотрится «спектакль по мотивам» без усилий. Да, не хватало точности сценического рисунка в воспроизведении тех сцен («Обед у губернатора», «Манилов», «Ноздрев», «Бал у губернатора»), что сохранились с премьеры на пленках в архиве Гостелерадиофонда.
Зато в оставшихся на откуп режиссеру возобновления сценах не чувствуется явных стилистических зазоров и провалов, хотя у Покровского фигуры главных героев и были скроены в более гротескном духе. Среди «потерь», кроме того, монументальная живописная панорама Валерия Левенталя, которую в 1977-м приводили в движение гигантские (и, видимо, ныне отсутствующие) валы, теперь она просто показывалась на видео. Но живопись на сцене и видеопроекция на сцене вещи не взаимозаменяемые; в юбилейный сезон на исторической памяти театр мог бы и не экономить.
Из приятно удивляющего — актерские (порой и вокальные) работы штатных артистов Большого и участников Молодежной оперной программы.
Первоклассной ролью оказался Плюшкин Евгении Сегенюк — отличной певицы-контральто, долгие годы почему-то прозябающей на партиях второго и третьего положений. Шамкающему бесполому существу исполнительница подарила роскошную дикцию, не забывая о речевой характеристике персонажа, и точеные острые движения. В этой же лиге — воспитанники Молодежной программы: Игорь Онищенко — Ноздрев, не только взявший на вооружение игровую подачу и интонации первого исполнителя партии Владислава Пьявко, но и удачно ими пользующийся, а также лирико-характерный тенор Тихон Горячев, из которого получился тошнотворно-милейший Манилов.
Основателен Собакевич Владислава Попова, но без раскатистых низов Бориса Морозова (опять-таки первого исполнителя) в этой партии особенно не разгуляешься. Наконец, Павел Иванович Чичиков — Василий Соколов — летал по сцене и лицедействовал с явными для себя и зрителя удовольствием и свободой, но без свободы вокальной: сравнения с Александром Ворошило и Сергеем Лейферкусом в этой партии пока не в пользу певца.
Стоявший за пультом маэстро Гергиев, главный апологет творчества Родиона Щедрина, документальность «капитального возобновления» сделал еще чуть более условной. В свое время Юрий Темирканов, выпускавший премьеру, задавал спектаклю иной, более взвинченный темпоритм с ярко прочерченными оркестровыми контрастами — архивную аудиозапись как раз недавно переиздала фирма «Мелодия».
Очень понятно желание смаковать щедринские партитурные красоты, чем так увлекся маэстро Гергиев на первом спектакле, но все-таки и о театральной стороне происходящего не стоит забывать. Тем не менее в целом «спектакль по мотивам» дышит ровно, артисты точно существуют в рамках заново предложенных обстоятельств. Другое дело, что, будь жив сам Покровский, даже и он бы поставил теперь совершенно новый спектакль — вероятно, не потеряв так ныне желанную всем «историческую достоверность», но все равно говоря о нас с вами образца 2025 года.